ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
В слезах, в отчаяньи, размучен злой тоскою...
Куда стремлюся я?.. где я ищу покою?
Повсюду вкруг меня сгущенный вьется мрак —
И кажет всюду мне княжны кровавый зрак...
Я слышу стон ее, зрю трепет... скорбь... смятенье...
Не мучь меня, не мучь, ужасно привиденье!
Уже довольно я за злость мою терплю;
Стеню, страдаю, рвусь и, ах! еще люблю!
Люблю... когда мой дух всю злобу ощущает;
Люблю... в страданиях мне сердце то вещает.
И в страсти пагубной, смущая мрачный ум,
Пленен не нежностью, но тьмой тиранских дум.
Надежды лестные, отчаянный, не видя,
Живу свирепством я, свирепство ненавидя.
Ах, сжалься надо мной немилосердый рок!
И, страсти покоря рассудка слабой воле,
Названье варвара не дай носить мне боле.
Но тщетен страждущей души унылый стон,
Когда даст уму свирепа страсть закон,
Названье гнусное свирепого злодея,
Ты мной сопряжено со именем Терея;
И ты, по множеству творимых мною злоб,
Последуешь за мной в готовимый мне гроб!
Уже я чувствую врагов стремленья яры,
Летят во грудь мою смертельные удары,
Оставлен всеми я, сужден умреть стеня,
Надежда мстить — и ты оставила меня!
Ах, тщетно в те часы, когда мой дух терзался,
Я за трапезою неколебим казался!
Когда там яствы я в уста свои влагал,
Казалось, что свою я плоть на части рвал.
Вино в моих устах во кровь преображалось:
Падение мое всечасно мне мечталось...
Грызенье совести, отчаянье и страх
Не медли, лютый рок, моей ты смертью злою:
Завесу вечности открой передо мною.
Я тартар предпочту ужасной жизни сей...
Ах, жизнь преступника геенны самой злей!
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Княжна несчастная!.. ужасно приключенье!
Что сталось с ней, скажи, умножь мое мученье!
Нет сил моих, увы, безжалостный Терей!..
Что сталось с ней — рази, рази меня скорей!
Ее на свете нет.
Немилосерды боги!
Узрев идущую ее в свои чертоги
С Линсеем и с ее несчастною сестрой,
Я им последовал — и дух терзался мой,
Шаг всякий умножал души ее мученье.
И, взором устремясь к любовнику своим,
Казалось, говорить она желала с ним.
Во страждущей груди слова ее спирались
И путь себе открыть со вздохами старались;
Стесняли скорбный дух, из уст стремились вон...
И превращалися в один плачевный стон.
Достигши, наконец, чертогов тех несчастных,
Отколе действием страстей твоих ужасных
К страданью общему она похищена,
В слезах и в трепете их видела она.
И, знать, воспомня там твои гоненья люты,
В сии жестокие и страшные минуты,
Она в отчаяньи теряла свет из глаз —
Во ужасе своем не узнавала нас.
И равно, как тебя, страшилась, трепетала,
Линсею и сестре несчастной не внимала;
И, к небу устремя покрыты взоры тьмой,
В мученьях и в тоске живот скончала свой...
Любови пагубной ужаснейшее следство!
Немилосердый рок! Где я?.. что слышал я?..
Довольствуйся, душа жестокая моя,
Лиша в свирепости тиранской сей рукою
Княжну — цветущих лет, меня — на век покою!
Княжна любезная!.. жестокий Агамет!
Княжна!.. итак ее уже на свете нет?
В ужасном свете сем, чем я ни утешался,
Чем я в страданиях моих ни восхищался,
Чем сердце страстное свое ни наполнял,
Чем возмущенную я душу ни пленял —
То все рукой моей свирепых фурий злоба
Во дни цветущих лет повергла в недра гроба;
А я влеку еще плачевну жизнь свою!
Разите, боги, вы тиранску грудь мою!
Страшись, чтоб на тебя судьбы во гневе ярой
Не поспешили сим ужаснейшим ударом;
Страшися лютыя кончины ты своей.
Страшусь... и мук терплю ужасных бесконечность...
Не смерть ужасна мне... одна ужасна вечность.
О вечность, я к тебе злодействами иду.
Ах, ежели тобой мученья лишь найду!
О смерть ужасная, преступников отрада,
Не дверь покоя мне, ты дверь отверзешь ада.
Колико б мне удар полезен был ее,
Когда бы он мое разрушил бытие!
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Я слышу страшный шум... пришло мое паденье!
Ужасно, государь, воздвигнулось смятенье:
Народ, ожесточа свирепостью сердца,
Бежит лишить тебя и трона и венца;
Огонь и меч твои чертоги окружают.
Злодеев малости сии не поражают.
Мой трон колеблется, венец с главы падет;
Продлим мучения сердечны, Агамет!
Спасем несчастну жизнь, оставим дом, напасти,
Где буду я искать утехи и отрад?
Терзаем злобою, питая в сердце яд...
Вопль страшный множится, колеблются чертоги,
И я к спасению не зрю себе дороги.
К кому прибегну я? Готовится мне ад.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Спаси несчастного владетеля, Калхант!
И жизнь и смерть мою в своей ты видишь воле:
Стремятся кровь мою пролити на престоле.
Напасть моя близка. Позволь мне скрыться в храм
И к оскорбленным мной прибегнути богам:
В сердцах их милость есть, хотя они и строги.
Врагов своих в свой храм не принимают боги.
Страшися приступать к священным сим вратам:
Погибель вящую найдешь себе ты там.
Не царствовать, страдать ты должен в здешнем граде.
Ищи прибежища себе во мрачном аде.
Когда, терзая нас, богов ты раздражал;
Ищи отрады ты в мученьях бесконечных.
Служитель дерзостный богов бесчеловечных...
Какой я слышу стон и шум за дверью сей?..
Конечно, малое число моих друзей
Последний жизни час Терея защищают
И смертию свое отчаянье венчают.
Постойте; я сии удары прекрачу,
И вашу смерть своей я смертью отврачу.
За злобу должен я снести лютейши муки.
Оставьте навсегда мой меч, ослаблы руки!
Открой главу мою злодеям, мой венец,
Которым утверждал спокойство я сердец:
Не нужны боле вы бессильному Терею.
Се жертва для богов: явись во храме с нею.
Я к ней присъединю мою смущенну кровь.
Пойдем явить друзьям бесплодную любовь.
Куда стремлюся я?.. На смерть!.. на смерть ужасну!
Пролейте, варвары, монарха кровь несчастну,
Когда его чело и грудь обнажена.
Пей кровь супругову, свирепая жена!
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Открой мне, злоба, путь к жестокому злодею —
И меч во грудь моей рукой вонзай Терею...
Тиран! рази меня, всего меня лиша —
Или в сей час твоя злодейская душа
С твоею кровию из тела извлечется.
Терей отчаянный о жизни не печется.
Могу ль терпеть ее, собой гнушаясь сам?
Она противна мне, противна небесам.
Омой в крови моей ужасные пороки:
Сколь ни ужасен ад, сколь боги ни жестоки,
Моя свирепость все злодейства превзошла.
Рази, вот грудь моя, которой дышит злоба.
Рази, отверзи мне желанны двери гроба.
Уже противиться тебе я не хощу:
Не брани пагубной, но казни я ищу.
Введен в отчаянье тебя разящей местью,
Тиран, ты мнишь меня обезоружить лестью.
Не внемлю позднему раскаянью сему...
Смущенный разум мой не внемлет ничему.
Одни жестокости твои, тиран, я вижу
И, ими мучимый, тебя я ненавижу.
Княжны несчастной тень, томимая тоской,
Отмщенья требует, отъемля мой покой;
Взирает на меня, грустит, мятется, стонет.
Какого варвара печаль ее не тронет?
Довольна будешь ты, любезная княжна,
И кровь твоя рекой пролиться здесь должна.
Чему, отчаянный, в своем свирепстве внемлю,
Обезоруженну пронзая в злобе грудь?
Оставим для иных толь низкой мести путь...
ЯВЛЕНИЕ ПОСЛЕДНЕЕ
Линсей! где варвар наш? где сей мучитель лютый?
Настали моего отмщения минуты —
И он почувствует свирепость всю мою.
Я здесь — и пред тобой без трепета стою.
Мне гнев не страшен твой, колико не опасен;
Не лютость казни мне, я сам себе ужасен.
Стремись терзать меня — и, грудь мою разя,
Кроваво сердце вынь и рви, колико льзя.
Я облегчением считать мученья буду,
В которых, может быть, свирепства позабуду,
Свирепства лютые, ужасной страсти плод.
Довольствуй смертию моей вельмож, народ,
Дай мне почувствовать лютейшие ты муки.
И если я когда тобой любим столь был,
Сколь сердцу моему был взор Прогнеи мил,
Забудь на час во мне свирепого злодея —
Внемли прошению несчастного Терея.
Как варвар, я во гроб свергаюсь, наконец;
Но я любил и, ах... Прогнея! — я отец...
Отец несчастливый, игра порочной страсти.
Мой сын, любезный сын, в твоей остался власти;
Во стонах сих меня должна ты понимать:
Забудь отца его и будь Ифису мать.
Младенец сей моим злодействам не причастен;
Что я отец его, одним он тем несчастен.
Призри невинности младой ты слезный ток —
И буди столь нежна, колико я жесток.
Да будут дни его навек тебе любезны!
Уже твои слова и стоны бесполезны;
В сем сыне грудь мою терзал твой лютый взгляд:
Страшись и трепещи, сражаяся с собою,
Сей сын!.. вострепещи!.. сей сын перед тобою!
О боги!.. смутный взор смыкает вечный мрак...
Тиранка, изъясни мне сей ужасный знак.
Любезный сын!.. какой пожертвован ты злобе!
Не мучь меня, скажи: где он?..
В твоей утробе:
За трапезой ты им насытился в сей час.
Познай, познай в себе его скорбящий глас.
Терзайся и стени: твои страданья люты
Уменьшивают скорбь мою в сии минуты.
Ах, если б в сердце ты вмещал всю скорбь мою...
Мой сын! твой вопль в своем я сердце познаю,
Он сердце томно рвет и грудь мою терзает.
Хладеет кровь моя, мутится, замерзает.
Тираны! наконец, отмщенье вы нашли —
И злобою мои злодейства превзошли.
Все тщетно!.. все мои страданья бесполезны.
Мой сын!.. лети, мои дух... во след за ним спеши,
Лети во ад искать сыновния души.
В месть беззаконью зря пролиты крови реки,
Страшитесь раздражать бессмертных, человеки!