Модная лавка

МОДНАЯ ЛАВКА
Комедия в трех действиях

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Ну, скажи ж, Машенька, разжилась ли, разбогатела ль ты без меня и скоро ли откроешь свою модную лавочку? Такой пригоженькой и проворной девушке давно бы уж пора из учениц самой в мастерицы!

О сударь! я не довольно знатного происхождения...

Как, чтоб содержать модную лавку?

А вы этим шутите? И тут также на породу смотрят; и если не называешься или мадам ла Брош, или мадам Бошар...

Бедненькая! неужели тебе не на что купить мужа-француза?

Ну, столько-то бы я смогла. Да сестрица ваша согласится ли дать мне отпускную?

душа моя!..

Ох, сударь, да отвяжитесь! — Вы все портите, что я ни зачинаю. Знаете ли, что вы оскорбляете мою честность?

Ага! Разве между ваших товаров и это иногда навертывается?

Вы, как я вижу, все тот же повеса, каковы были и до походу.

О, нет, нет! Ты не поверишь, как меня в один год перевернуло: я стал совсем иной человек.

Уж будто и не мотаете?

Ни малехонько.

Давно ли?

О тех пор, как ничего не дошарюсь в карманах.

А страстишка к игре?

Фи!

В самом деле не играете?

Ни во что, кроме карт, да в биллиард, между делья.

Будет путь! — А сердечные-то обстоятельства, волокитства ваши, небось, все идут по прежнему?

Ба! это что значит? Какой же протяжный вздох! какой томный и печальный взгляд! — Уж не урок ли вы передо мною вздумали протвердить?

Нет, я в самом деле влюблен, и влюблен страстно, отчаянно!

Вы влюблены? страстно, отчаянно? а во многих ли, смею спросить?

Ветреница! Год тому назад, идучи походом, остановились мы в одном богатом селении, это было за Курском; помещик пригласил меня обедать...

Ах, сударь, вы не поверите, какой мне праздник, коли сюда кто-нибудь завернет из такой дали, а особливо щеголек или щеголиха; я уж в эту неделю слона смотреть не хожу.

Жаль же, что ты не видала моих хозяев. Господин Сумбуров старик, правда, добрый, но вспыльчивый и горячо привязанный к дедовским русским обычаям; тот день только и счастлив, когда удастся ему побранить или моды, или иностранцев; и такой чудак, что даже маленькое дурачество, сделанное в его родне, мучит его, как уголовное преступление, наносящее стыд всему роду. Ну, а на его глазах около двадцати женщин самой близкой родни, — так сочти, сколько ему спокойных минут остается? Госпожа Сумбурова, вторая его жена...

Как, там на двух женятся?

Какой вздор! Он, как порядочный человек, наперед овдовел.

А, а! — Ну, жена его?..

Степная щеголиха, которая лет 15 сидит на 30 году; вдобавок своенравная, злая, скупая, коварная, бешеная; зато Лиза, дочь господина Сумбурова от первой жены...

Голос ваш стих, лицо сделалось вдруг так умильно... Ах, сударь, эта Лиза, эта чародейка! она-то, знать, вас околдовала!

Прекрасна, как ангел, мила, умна, — все достоинства, все совершенства...

Ну уж, разумеется, что все это природа обобрала у всех женщин и пожаловала ей одной!

Я влюбился, открылся ей в том и узнал из ее глаз мое счастие. Если бы зависело только от воли Лизы, — то бы уже давно...

Тс, постойте, сударь!

Что такое?

Постойте, постойте, — переведите немножко дух и начните в порядке второй том вашего романа: гонение, разлука, тысячу препятств; пожалуйте, ничего не позабудьте, у меня под вашу сказочку работа пойдет скорее.

Какая ж ты верченая, Маша! — Ну, слушай же: я позабыл тебе сказать; с первых слов моих с господином Сумбуровым нашлось, что он и покойный мой старик водили хлеб-соль; в глуши на это памятливы, и потому-то я был очень им обласкан. Старик даже приметил нашу взаимную склонность с Лизой, не морщась; я с ним объяснился, и он вполовину был уже согласен; но жена его, проча падчерицу за своего родственника, который обещал ей за то добрую поживку, испортила все дело, и, под видом, что я недовольно богат, мне отказано. В отчаянии оставил я с Лизою мой покой, мое счастье, — и вот уже год, как, не имея о ней никакого известия, потерял всю надежду, а страсть моя только что умножается!

Целый год! — это уж, подлинно, из шутки вон. Да какое ж ваше намерение?

Любить и...

И воздыхать, и терзаться!.. какая жалость! В таких летах с такими хорошими качествами, лучшее свое время проплакать! — Однако ж, сударь, если уж это необходимо, так приезжайте тосковать в нашу лавку: такой молодой и чувствительный человек здесь в редкость, в диковинку.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

(входя, отдает, салоп Антропу, который зазевывается на
лавку и не принимает его.)

Ротозей! распусти бельмы-то!

(особо.)

Виноват, боярыня, глаза разбежались!

(вполголоса.)

Ага! это гости, верно, из степных пожаловали.

(вполголоса.)

Какое счастие! — так, — я не ошибаюсь...

Матушка мадам! покажи-тко, что у вас есть хорошенького?

У нас ничего нет худого, сударыня! (Особо.) Ты, моя голубушка, поплатишься нам с поклонами за все, что мы на тебя ни нацепляем. (Громко.) Что вам угодно?

Ах, боже мой! что это значит? Антропка, мошенник, поди сюда!

Барыня, чепцов-то, чепцов-то здесь! у нашей городничихи столько нет!

Он свое несет! Не приказывала ли я тебе, мерзавцу, везти меня во французскую лавку? Куда это вы меня завезли, скверные уроды?

Он прав, сударыня: это в городе первая французская лавка; спросите, у кого изволите, про нашу хозяйку, мадам Каре! — Лучшие и знатнейшие щеголихи имеют честь у нас проматываться.

Право, так? Виновата, душа моя! Услыша, что ты говоришь по-русски, я уж было испужалась; мои скоты ведь ничего не смыслят: они в самом деле готовы завезти в русскую лавку — а мне надобны лучшие товары: я сряжаю приданое падчерице!

(про себя.)

Приданое? — Какая ужасная весть! Верно, выдают Лизу! Надобно все узнать и во что бы то ни стало разбить эту свадьбу. (К госпоже Сумбуровой.) Позвольте сударыня, изъявить вам мою радость...

Я, батюшка, радуюсь вашей радости, хотя и не ведаю, что б это была за радость. (Про себя.) Так, это Лестов!

(про себя.)

Прием не горяч. (Громко.) Прошедшего года в короткое время бытности моей с полком в вашей деревне...

А! виновата, мой батюшка! Я было вас и не узнала! Да и не диковинка — через наше село почтя вся армия прошла, так где всех упомнить! (Маше.) Покажи-тко мне, душа моя, самых лучших лино-петинетов и кружев.

Позвольте, сударыня, чтоб я приехал к вам с моим почтением.

Напрасный труд, мой батюшка: мы скоро отсель уедем. (К Маше.) Правда ли, душа моя, будто здесь стали сарафаны носить?

Здесь, сударыня, совершенная свобода, и одевается всякий, как ему угодно.

Вы, конечно, не одни изволили приехать.

(про себя.)

Не отстанет! (К Лестову.) С мужем, мой батюшка, с мужем! Я без Артамона Никифорыча не люблю в даль пускаться: не знаешь, долго ли пробудешь.

И ведомо, боярыня: едешь на день, а хлеба запасай на неделю.

Тебя кто просит рот разевать, — скотина, молчи!

Эка беда, и так уж от молчанья-то на запятках в целый день из силы выбьешься, инда к утру кости все разломит.

Прелестная падчерица ваша, конечно, с вами?

(про себя.)

Бедняжка! никак тропинки не отыщет!

С нами, сударь! (Маше.) Кружева совсем мне не нравятся. Покажи-тко мне тули и пекинеты.

Позвольте, сударыня, спросить, чье счастие хотите вы устроить, чью свадьбу сряжаете?

Это, батюшка, дела семейные; вам их и долго и скучно будет слушать. (Про себя.) Он выживет меня! (Маше.) Мне ничто не нравится; да, кажется, у вас нет ничего хорошего, голубушка; — поехать в другую лавку.

(особо.)

Голубушка! ах, она степная! молчи же, не выезжать тебе отсель. (Громко.) Посмотрите, сударыня, эти накладочки, мы их с последними кораблями прямо из Парижа получили.

Из Парижа?

Маша, ради бога вымани ее отсель, — не могу ли я через слугу...

Постоите, постойте! Вы увидите, как она сбавит спеси. Аннушка! Аннушка!

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Что угодно?

А готово ль платье для графини Тимовой; — ты знаешь, ведь ей надобно его к балу, который скоро будет при дворе.

Оно поспеет сегодни же вместе с платьем фрейлины Розиной.

Так вы и на фрейлин шьете? Нельзя ли, душа моя, мне посмотреть?

(Аннушке.)

Там, на окне, картон с петинетовыми воалями; отошли его к баронессе Филинбах — она очень кланялась.

(про себя.)

Кланялась! баронесса! (Маше.) Послушай, жизнь моя... (Про себя.) Что ты будешь делать! — никак я ей досадила: она уже и не смотрит на меня.

(Аннушке.)

Да не забудь сказать мадам Каре, что генеральша Тупинская послезавтра представляет дочерей своих ко двору и три раза заезжала сюда упрашивать, чтобы мы согласились одеть их из нашей лавки.

Экой грех! экой грех! (Маше.) Жизнь моя! ангел мой! я надеюсь, что вы не откажете сделать мне крайнее одолжение и одеть меня на тот же манер, как ваших графинь, княгинь и фрейлин; я уж об деньгах ли слова!

А мы об нарядах ни слова. У нас в лавке обычай такой: госпожи просят, что им угодно, а мы с них берем, что нам угодно.

Ангел мой, хоть покажите мне пока их уборы; я попрошу, может быть, наделать мне таких же. Да где ж ваша мадам? Нельзя ли мне с ней...

Никак, сударыня! она кушает чай, и я не смею ей доложить...

Уж и доложить, жизнь моя? ведь это только у знатных!

И, сударыня! тот уж знатен, до кого многим нужда!

Позволь же, красавица, мне уборов-то, уборов-то посмотреть!

Аннушка, покажи госпоже, что там есть побогатее; я тотчас за вами буду.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Милая Маша, это самая та...

Уж вы думаете, что во мне никакой сметливости нет! — Я все прочла, как будто в книге.

Слушай, примись прилежно помогать моей любви. Ты знаешь, как сестра дружна со мною; если ты доставишь способ получить Лизу — отпускная, и 3 000 рублей на приданое! — Ну, соблазняет ли это тебя?

О, сударь, соблазняет! Надобно только, чтоб мадам Каре вошла в наш заговор, ведь вы у ней в большой милости и вход имеете без докладу, — забегите ж к ней. Вы знаете, как легко ее сердце разжалобить любовными вздохами; она, верно, позволит, чтоб я вам покровительствовала, — и тогда вся наша лавка... Ведь я уверена, что намерения ваши честны...

Можешь ли ты сомневаться?

А барышня вас любит, — ну так я почти ручаюсь за успех!

Как, ты надеешься?

О! это бы не первая девушка поехала из нашей лавки к венцу.

Поди же туда, я уж примусь за него. Только, Маша, он что-то таким оборотнем смотрит.

Ничего, ничего, пошарьте хорошенько в карманах; деньгами и не таких слуг закупают.

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

(про себя.)

Надобно лучше притвориться равнодушным, чтоб он не догадался, как это для меня важно, и под видом обыкновенного знакомства... Да, — да, точно.

Ну уж, парень, в царских палатах, чай, не краше! На что ни погляди, диковинка диковинки лучше.

Скажи, мой друг, своей барышне, что Лестов ей кланяется и очень желает... Друг мой, я тебе говорю!

Мне, боярин? — Не прогневайтесь, ваша речь впереди. — Ведь это, я чаю, товары-то заморские?

(про себя.)

Вот очень нужно знать! (К нему.) Да, заморские! — Мне бы очень хотелось, чтобы ты поклонился от Лестова...

Так сюда-то наши бояра из такой дали деньги возят!

(про себя.)

Да он... (К нему.) Скажи, ради бога, барышне своей...

Не прогневайтесь, барин, перебью я вашу речь: неужели эти наряды в будни носят, что их наделано так много?

(про себя.)

Вот новая пытка! (К нему.) Да выслушай, ради самого бога, мне крайняя нужда, чтоб ты сказал...

Ну, нечего! Я те скажу, — у нас и по большим праздникам эдак не наряжаются!

О мучитель! — Согласишься ли ты мне сделать большую милость, и только два слова...

Не прогневайтесь, барин, вашa речь впереди. — Какие же праздничные-то наряды?

Нечего делать, пришло пускаться в приятельский разговор, авось скорей отстанет. (К нему.) Здесь, мой друг, этого различия не знают, не так, как у вас, в глуши; здесь одеваются, пьют, едят и живут в будни так же точно, как в праздник; одним словом, здесь город такой, что и в будни праздник. Ну вот, я тебе все рассказал. Выслушай же и ты меня: мне очень хочется, чтоб ваша барышня узнала...

Экой обычай! экой обычай! Ну да коли, барин, здесь на страстной масленицу справляют, так не приходится ли иногда сочельник-то о святой?

(про себя.)

Чтоб тебя чорт взял с твоими примечаниями! (Громко.) Я бы хотел, чтоб ты сказал своей барышне от Лестова, что он...

Не прогневайтесь, барин, ваша речь впереди...

(про себя.)

О варвар! я думаю, в нем на досаду мне сам сатана поселился!

ЯВЛЕНИИ ШЕСТОЕ

(увидя Машу.)

Так, не дадут рта разинуть, благо было доброй барин сыскался; — вот и стой там опять, как вкопанный. Уж куда, я чай, весело жить, кому говорить-то не мешают.

Ну, сударь, сладили ли вы?

Я? Ты видишь, с меня пот льет градом; — этот злодей душу из меня вытянул, и я ничего не мог...

Как! неужели? Ах, как ты любезна, Маша! — Надобно, чтоб я тебя расцеловал...

Тише, сударь, тише, оставьте что-нибудь вашей любезной. — Посмотрим еще, каков-то ваш вкус. Уйдите ж, уйдите, чтобы не подать подозрения.

Машенька, я обещаю тебе...

Ох! не обещайте, сударь! Я слышала от деловых людей, что это очень дурная примета для тех, кому обещают.

Прощай же. В госпоже не посчастливилось, в слуге не удалось, — пойду и подошлю лазутчика к кучеру.

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Все прекрасно, моя милая!

А! барыня! ну вот тебе раз!

(Антpony.)

Что там еще?

Да вить это барин-то тот, что, помните, прошлого года... а нам было сказали, что он убит, и бедная барышня так плакала. То-то я гляжу, стало, что он жив!

Перестань врать и поди лучше к карете. Ты что рот разинешь, то соврешь.

Ну, да уж я точно догадался, что его не убили.

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Скажи ж, моя голубушка, своей мадаме, что мне много, очень много надобно будет самых модных уборов и материи в кусках. Я падчерицу хочу нарядить, как куколку; она у нас первая невеста по всему уезду, да и выдаю же ее за своего родственника, так чтоб, знаешь, не ударить лицом в грязь.

Извольте уже с ней приехать; мы возьмем мерку, и я смею уверить — вы будете довольны нашим искусством.

Да, да, душа моя, мы таки сами сюда приедем; я бы и на дом за вами прислала, да у меня муженек такой брюзгливый и упрямый, что с ним не сладишь. Ну, что ты будешь делать! Ни французских лавок, ни французских товаров; да не здесь будь сказано, и французов-то терпеть не может; ему вот все дай русское; а что у нас хорошего-то сделать умеют? — Кабы не ваши мадамы, так, прости господи, хоть совсем без платья ходи!

С вашим тонким вкусом вам бы быть знатною барынею!

Я-таки, душа моя, по всей нашей округе первая помещица.

Не надобно ли чего будет вам и для вашего зятя? В нашей лавке для мужчин есть прекрасные товары, а вы ведь выбрали, верно, зятя с таким же хорошим вкусом, как и у вас.

Как же, моя милая! Уж чего-то я за него от муженька не вытерпела, однако поставила-таки на своем. Зятюшка-то мой, господин Недощетов, будет у меня загляденье; он, моя жизнь, был в Лондоне, в Париже и заезжал в Европу! — Уж нечего сказать, ученый человек, да эконом какой! И теперь для экономии остался в деревне; знаешь, — все на иностранный манер, и сеет и жнет все по немецкому календарю; да полно, земля-то у нас такая дурацкая, что когда ему надобно лето, тут-то, как на смех, и придет осень, — разоренье да и все тут! — Ну, так я приеду, ангел мой. Мне еще будет до тебя кровная нужда!

Что такое, сударыня?

Не можешь ли ты меня к отъезду ссудить выкроечками? У меня бы все дома свои девки перешили, и я бы в уезде-то всегда одевалась по последней моде.

Экая беда! По крайней мере, уж вы поторопитесь нас обшить: ну, право, боюсь, чтоб муженек не узнал; оборони бог греха, это выйдет такая кутерьма, что и святых вон понеси!

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ

Так, сударыня-женушка, прекрасно! Стало, все мои слова на ветер. У меня сердце слышало, что ты не удержишься от дурачеств! К чему изволила сюда пожаловать?

Постыдись, батька мой, хоть при людях-то!

При людях? Здесь люди? нет, это пиявицы, которые сосут нашу кровь, обманывают нас, разоряют и после, уехавши с нашими деньгами, нам же смеются!

Судя по обращению, муженек ваш, кажется, не придворный.

И! так, мой батюшка... ты ведь только русским и бредишь. Я, право, советовала с людьми, которые не меньше твоего толк знают. Племянница моя Нещетова...

Почти уже все свои и мужнины деревеньки по таким магазинам размытарила.

Невестушка моя Хопрова...

Им же пол-имением челом стукнула.

Мой братец человек умный...

На умного человека столько векселей и счетов поступило из этих лавок, что умному человеку придет скоро жить одним умом.

Ох, они уж мне уши наколотили своим враньем; только тем и хвалятся, что у них все не русское, все выписанное из Франции, да из Англии. Я думаю, они скоро будут к нам пузыри с английским воздухом выписывать, а ты затеваешь, чтоб и мы пошли по их следам. Нет, нет, этого не будет; и я даю честное слово, что ни одна французская душа моей копейки в глаза не увидит!

Ну, да если их вкус...

О, в них его очень много к нашим деньгам. — Да что ты думаешь, без них бы мы нагими ходили?

И, греховодник! Да что ж тебе хочется, чтоб мы одевались, как наши бабушки, пужать народ?

На то, сударь, чтоб не быть смешной!

Смешною? у кого? у вертопрахов и ветрениц? — вот великий грех!

Не грех, сударь, а в большом городе хуже всякого греха.

И ведомо, мой батюшка! во грехах-то мы перед богом в ответе; а уж как смешон человек, так в люди нельзя показаться.

Пустое ты мелешь, свет мой, посмотри, как я из русских лавок снаряжу мою Лизаньку... Тьфу пропасть, я и позабыл, что она дожидается в карете!

Ах, если б Лестов увидел!

Как, в карете?

Да, здесь, у крыльца. Я едучи с нею мимо увидел Антропку и пошел только сам вытащить тебя из этой западни. Ну, пойдем же.

Ни одной ленточки, ни одной булавочки; да не советую и впредь по таким местам таскаться, если не хочешь... Ты понимаешь меня. Я ведь за модой не гонюсь и муж старинного русского разбора, так хочу, чтоб жена меня слушалась! Антропка, салоп барыне!

ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ

Ну, жаль расстаться! Не поворотишь. Ступай, сударыня, ступай! (Антропу.) Ты, ротозей, что стоишь? Иди, отвори двери!

Эге, да ты уж натянулся!

Когда успел?

Виноват, сударь, давишний приятель изволил пожаловать нам с Сенькой на водку, да указал кабак, так, знаешь, как будто совестно было не выпить.

У вас везде друзья да приятели; а Сенька где?

(особо.)

Это наш молодец спроворил!

Экие пьяницы! — На минуту нельзя из глаз выпустить! Уж не Лестов ли это негодный?

Ступай, сударыня, ступай! Да как же в двух каретах с одним лакеем?.. Добро, бездельники!

Ничего, сударь барин, я один за обеими каретами стану, Сенька и пешком дорогу найдет.

ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ

Впредь прошу жаловать. (Про себя.) Ну, плохо же Лестову: этот проклятый камчадал все наши замыслы расстроит.

Э! постой-ка, душенька, ты, мне кажется, русская?

Ах, сударь, по несчастью!

По несчастью! Ну, а как это по счастью?

Как?

Да мне пришло в голову... Ну, да теперь некогда — время еще не уйдет; надобно это обдумать. Прощай.

Чего он хочет? что говорит, прошу понять! К этим дикарям, как будто к татарам, не скоро применишься. — Пойти, сладить, это дельцо с мадам Каре!