Иван Крылов: Письмо. Олениной В. А. 1829 г.

Здравствуйте, любезнейшая и почтеннейшая Варвара Алексеевна. Итак, наконец, вы в России, в Москве, но всё не в Петербурге, и я лишен удовольствия вас видеть. Для чего нет у меня крыльев, чтоб лететь в Москву! Какая бы я была хорошенькая птичка! Вы пишете к своим, чтоб я приехал; благодарю вас за такое желание, и если бы это зависело от одного моего желания, то, не сомневайтесь, я бы уже давно был в Москве: mа реr[arrivar] arrivar bisogna caminar. Пословица немудреная, а очень справедливая. Со всем тем, если б я знал, что вы останетесь долее в Москве, то во что бы то ни стало, а я перед вами явился бы, как лист перед травой.

[Боже мой!] Принимаясь за сие письмо, я думал, что не кончу его на десяти страницах: но меня торопят. Надобно скорей его отвезти, и мысли мои (а их тысячу) так толпятся, как в праздник народ [при выходе], выходя из церкви; одна другую затесняет, одна другую останавливает, а от этого ни одна вон не может вытти. Нет, лучше наскоро кончу письмо, и по первой почте à tеtе reроséе буду к вам писать — ясно и порядочно, теперь чувствую, что, кроме вздору, ничего не напишу.

По крайней мере, чтоб вы не подумали, что я уже совсем поглупел, посылаю к вам трех молоденьких своих деток, примите их поласковей, [из] хотя из дружбы к их папеньке. [Да про<чтите>] Не шутя, прочтите мои басни и скажите (если лень вам не помешает ко мне отписать), скажите чистосердечно: на много ли я поглупел, и как они в сравнении с прежними моими баснями? Ах, как я боюсь, чтоб не сделаться архиепископом Гренадским, и чтоб мне не сказали: «point d'homélies, Monseigneur». Право, мне кажется, я похож на старого танцовщика, который, хотя от лет сутулится, а всё еще становится в третью позицию.

Григорью Никаноровичу мой поклон, поцелуйте его за меня. Я думаю, что эту просьбу вы легко исполните.

Я не смею настаивать, но если б вы отписали ко мне хоть строчку, хотя уже расписку в получении басен, так чрезвычайно меня обрадовали; я даже уверен, что вы в этом не сомневаетесь.— Но лень!.. Ах! Я это чувствую и более не смею сказать ни слова.

«Молодые детки», посланные Крыловым в письме — три новые басни. В. В. Каллаш (см. Полн. собр. соч. Крылова, т. III, СПб., 1905 г., стр. 442) полагает, что это басни: «Бритвы», «Бедный богач», «Пушки и паруса», напечатанные в 1829 г. в «Северных цветах» (у Каллаша очевидная опечатка — в 1824 г.). Но в 1829 г. Крылов написал также басню «Мирон», а в 1829 г. или 1830 г. басни: «Белка» («У льва служила белка»), «Булат», «Волк и Кот», «Змея» и др. Вряд ли Крылов послал бы В. А. Олениной уже напечатанные в «Северных цветах» басни (цензурная помета альманаха — 27 декабря 1828 г. ). Вероятнее предположить, что были посланы три новые басни из числа подготовленных к печати в предстоящем первом смирдииском издании басен 1830 г.

«Ma per arrivar...»

«à tête reposée» — на свежую голову.

élies, Monseigneur». — «Довольно поучений, монсеньор».