В. А. ОЛЕНИНА
ИВАН АНДРЕЕВИЧ КРЫЛОВ
Задушевный друг моих родителей, Алексея Николаевича Оленина и Елизаветы Марковны Олениной, с лишком сорок лет сряду. И мой друг и благодетель. Занимался мною с двухлетнего моего возраста, признался мне, что первое впечатление на него не было для меня выгодно. Он видел во мне слабого, крайне нервического ребенка, болезненно впечатлительного и потому преждевременно развитого, что только послужило к совершенному расстройству моих нерв при двадцатипятилетнем страдании сряду.
Я твердо ходила 9-ти месяцев, и немудрено, потому что была замечательно мала, так что и ногам почти нечего было носить. Говорила совершенно чисто с году. (Вот что такое родиться женщиной, с какого возраста начала я лепетать; пишу эти заметки памятные шестидесяти пяти лет, а язык все-таки не притупился. Память только злодейка частехонько подшучивает.) Крылов мне говорил, что во всем моем лице только и можно было видеть два огромных глаза, как два пятна.
Крылов, изучившись превосходно математике и любивши страстно естественные науки, предался также музыке: играл премило, знал отлично генерал-бас 1. Был так добр, что занялся моей музыкой и, сколько могло быть доступно моему понятию (не изучая математики), он толковал мне генерал-бас, и что хотя мало, все-таки Ивана Андреевича терпению и снисходительности в этом обязана.
Предпринимая эту записку об Иване Андреевиче Крылове, покажется, что я собою более занялась, чем им, но так как я это записываю для моих детей, то желала им передать, до какого градуса любил Крылов Олениных, прародителей и родителей тех, для кого я это пишу. И потому перейдем к Крылову.
Иван Андреевич Крылов тверской уроженец; сын бедного дворянина, который служил в военной службе, был офицером во время Пугачева, о чем всем известно тем, которые читали его биографию. О матери своей он никогда не мог хладнокровно говорить, любя ее страстно и замечая в ней необычайные способности. Можно было заметить, что он видел в ней существо гениальное между женщинами. И кажется, он не ошибался, по всему, что он мне рассказывал. Потом воротились они в Тверь, где, кажется, и умер его отец. Оставшись вдовой, не получа никакого воспитания (как в то время была участь всех бедных дворян), но будучи вхожа в мелодический дом отца Федора Петровича Львова, попросила позволить ее Ваничке учиться с их детьми, что было принято со вниманием, и вот где началось его желание к просвещению и познаниям 2.
Потом явился он в Петербург, где началось поприще слабых его сочинений, но потом он уже прославился.
Оригинальность его характера выказалась даже в молодости, о чем я поговорю дальше. Его сношения и его служба верно описаны в его биографиях.
Когда князя Голицына назначили генерал-губернатором в Ригу, он получил место секретаря, и тут начались его оригинальности. Когда сослали в ссылку князя Голицына в его деревню {Тут он сочинил и играли его пьесу "Трумфа". (Примеч. авт.)}, Иван Андреевич его не покинул и с ним поехал.
Приехавши в Петербург, к несчастию, получил страсть к игре, и не столько к игре, как желание скорей обогатиться и сделаться независимым. Увы, его квартира сделалась собранием игроков. Играя хорошо, он много выиграл, но признавался мне, что он только тогда успокоился, когда у него почти все отыграли, и тогда он себе поклялся все бросить и играть только для препровождения времени в клубе. Вот время основания дружбы Крылова с Олениными и неизменной.
Теперь начинается литературное его поприще, о чем мне не следует сметь говорить. Его весь просвещенный мир слишком знает.
Он страстно любил Гнедича, что известно по стихам Гнедича к Крылову, о их дружбе. Чрезвычайно любил Батюшкова и Жуковского. Любовался поэзиею Пушкина и пестал его.
Что рассказывается о нем в биографиях - верно, кроме одного, что ему недоступны будто были чувства любви и дружбы. Первое доказывают противное тому стихи Анюте; а второе любовь страстная к матери, брата содержал втихомолку до самой того смерти 3. Беспримерная дружба к Олениным, к Гнедичу и другим.
Нрав имел кроткий, ровный, по был скрытен, особенно если замечал, что его разглядывают. Тут уж он замолкал, никакого не было выражения на его лице, и он казался засыпающим львом. О беспечности, лени и т. д. говорить нечего: слишком известно <...>
ИЗ "ЗАПИСНЫХ КНИЖЕК""
Матушка Елизавета Марковна любила Крылова совершенно чувством матери и часто звала милый Крылочка, что не очень гармонировало с его большой и тучной наружностью. Он же часто говаривал, что он ее любит и почитает, как матерь свою, так, что она этим воспользовалась чувством и в Приютине запирала его на ключ в комнате его над баней дни на два, носила сама с прислугой ему кушанье и держала его там, покуда он басни две или три не написал.
"Проповедник" 1.
Батюшка, Крылов, Гнедич прожили в неразрывной дружбе. Жуковский был дружен с батюшкой, Крыловым и Гнедичем.
Крылов был сын бедного тверского дворянина. Остался малолетним сиротою. Мать была почти гениальная женщина (по его словам), без малейшего образования, как было в то время. Была дружна со Львовых фамилией (отца Федора Петровича), которому обязан Петербург Развитием вкуса к музыке. О том через знаменитую скрипку сына его Алексея Федоровича Львова известного 2. Крылов, играя с ними, играл на скрипке недурно, как говорили; но знал генерал-бас превосходно и потрудился меня кое-чему поучить на этот предмет. Рисовал недурно, по понимал живопись прекрасно. Учился французскому, немецкому языкам. Выучился греческому в 50 лет, чтоб помогать Гнедичу в переводе Гомера; потом, выучившись хорошо греческому, через два года принялся за английский и в год выучился хорошо. Танцевать никак не мог выучиться и так был неловок, что учитель его танцеванья, выбившись из терпения, побежал ко Львову просить, чтоб его избавили Ванюши, что он предпочтет в тысячу раз взяться учить медвежонка маленького. Пишу по его словам.
Ездивши смотреть индейца, делавшего разные фокусы, в том числе бросал по пять-шесть мячиков кверху в одно и то же время, потом из этих пяти-шести мячиков делал венок вокруг головы, Ивану Андреевичу вздумалось добиться до того же; заперся и точно добился; по как только добился и бросил. Любопытно было видеть эту тушу (как рассказывали), бросающего вокруг своей огромной головы все мячики.
Плавал отлично, особенно умел лежать на воде.
Когда я его спросила: "Отчего вы не женились?" - он мне ответил: "От того, фавориточка, что ту, которую бы я хотел, то за меня бы не пошла, а которая бы на это решилась, ту бы я не взял".
Крылов был отличный математик.
Терпеть не мог латинский язык. Странно.
Крылов страстно любил его {Державина) первую жену, которую он считал гениальною, и которая как ему, так и мужу своему сделала много добра 3.
И. А. Крылов мне 12-летней стихи написал (попрекавшей ему, что он никогда ни строчки мне не написал).
Вот вам мои стихи,
Не кушайте ухи,
А что-нибудь другое,
Пожалуй, хоть жаркое,
Я гнусь пред вами как дуга
И ваш покорный я слуга.
И. Крылов
Вот как писали девочкам в наше время. Однако я обиделась, на что Крылов мне сказал: "Ах, фавориточка, фавориточка, да подумайте, какие же могу стихи я вам писать иные".
Что за душа была у этого человека! Но не был откровенен, как Гнедич и Жуковский.
Один раз Батюшков поэт также меня спросил: "Comment croyez vous etes vous jolie" {Как вы думаете, вы красивая? (фр.)."Je crois non" {Мне кажется, нет (фр.).}. Он на это мне сказал: "Vous faites bien, quand vous le deviendrez on vous le dira" {И правильно, когда вы станете красивой, вам об этой скажут (фр.).}. Какая чистота души и правил были тогда. Чтобы меня утешить в обиде стихов Крылова, он у меня взял книжечку, в которой писал Крылов, и написал преуморительным французским ломаным языком: к несчастию, не могла вспомнить. А тринадцатилетней написал на картиночке, нарисованной Кипренским, в день моих именин (ангел и херувимы, воспевающие меня) -
Как светят звезды в ночь,
Так точь-в-точь,
Блестит Оленина дочь.
Крылов меня умолял никогда не иметь альбома, говоря, что мужчинам они очень противны, и очень обрадовался, как я ему сказала, что, кроме книжечки, у меня ничего нет.
Крылов, тучный, весьма некрасивый, ленивый, растрепанный, не завидной опрятности. Не словоохотлив, особливо когда он замечал, что его хотят слушать. Зато en petit comite, il etait charmant {В небольшом обществе он был очарователен (фр.).}. Превеселый, забавный и необычайно оригинален. Ни перед кем главу не преклонял. Друг был неизменный...
В известном многим Приютине жизнь текла тихая, мирная, аккуратная, простая деревенская; и казалось, по образу жизни, верст за 500 от Петербурга. По утрам обществом гуляли за грибами, черникой, костеникой и т. д.; потом брусникой. Все ходили, кроме батюшки и Крылова. Вечером собирались и читали. Был издан закон что, кто уже слишком много глупого скажет, того тотчас заставить прочесть басню Хвостова, а смысл басни этой прочесть в предыдущей басне. Все было весело, радушно, довольно, дружно, просто, свободно; а между тем tant de dignite {Сколько в этом было достоинства (фр).}. Играли в разные игры, как-то: лапта, горелки, жгуты, labarre и проч., - в концы, в мячики, в волан. И не находили que се n'est ni ennuyeux, ni mesquin, ni ridicule {Ни скучным, ни мелочным, ни смешным (фр.).}. - В один вечер батюшка и матушка, будучи уже весьма за 60 лет, заметили, что игры что-то не весело шли: вдруг, как никто не ожидал, пустились наши два старичка бежать, как два шарика. Натурально, все оживилось. Вот и жизнь Приютила.
Матушка же была страстная охотница до цветов, и Приютино не что иное было, как букет цветов.
Полгода ежегодно так проводили.
Еще другой обычай, почти исчезающий: неделя настоящих русских блинов. Во время оно славились ими два дома: Г-фа Валентина Пушкина и А. Н. Оленина. У батюшки бывало до 17 разных сортов блинов, о которых теперь и понятия не имеют. И точно были превосходные, на которых особенно И. А. Крылов отличался.
Крылов приехал в Петербург четырнадцати лет. Как он с этих лет сумел себе дорогу проложить - не понимаю. Он сам мне рассказывал, как до сорока лет многие считали его простяком. В Петербурге одно время его прославили пьяницей. Одну глупую какую-то приживалку уверили, что он изувер, и она с великого ума беспрестанно спрашивала: "Есть бог, Иван Андреевич?" и т. д. Его карьера началась секретарем при кн. Голицыне. Любил хорошее общество. Через батюшку был представлен царю, царицам, великим князьям и княжнам <...>
С ним был смешной случай касательно государыни. Она как-то его увидела, сидя на балконе, что он подошел на парад взглянуть. Она послала его к себе пригласить, но он не мог решиться идти, будучи непозволительно растрепан. Но она велела волею или неволею его притащить. Ей он не мог ни в чем отказать; наконец пришел и что же: чувствует, что одной ноге холодно, взглянул и увы! что же видит: сапог изорванный, носки забыл надеть и пальцы оттуда торчат. Вот вам весь тут Крылов. Но признался мне, что ему было очень неловко!
Раз он шел но Невскому, что была редкость, и встречает императора Николая I, который, увидя его издали, ему закричал: "Ба, ба, ба, Ив<ан> Андреевич, что за чудеса? - встречаю тебя на Невском. Куда идешь?" Не помню, <куда> он шел, только помню, что государь ему сказал: "Что же это, Крылов - мы так давно с тобою не видались". - "Я и сам, государь, так же думаю, кажется живем довольно близко, а не видимся". Государь смеялся de cette repartie {Ловкому ответу } 4.
Это на маскараде у Елены Павловны, где он, будучи Музой, после прочтения нескольких стихов, просил (разрешения) прочесть басню "Вельможа", которую 2 года цензура запрещала в печать отдавать. Государь, выслушавши ее, велел на другой же день отдать в печать. И очень ею был доволен 5.
Известный анекдот насчет Крылова повторю оттого, что он сам мне его рассказывал, и что Фенюшку (отвратительную его кухарку) я лично знала. Один раз, обедавши, был он поражен дурным вкусом пирожков, открыл крышку кастрюли, и что же видит: что она вся подернута зеленью. "Я, - говорит, - и подумал: ведь я восемь их съел и ничего, дай я попробую и остальные восемь съесть, увидим, что будет. Съел и до сих пор живу".
Он одно время нанимал квартиру в доме Рибаса (в и стоящее время принца Ольденбургского), окошками к Летнему саду, где канал разделяет Летний сад от дома. Он всякое утро рано в нем купался, до 13 ноября, проламывая, наконец, тучным своим телом лед, еще не совсем окрепчалый. Но дольше 13-го не мог идти, замечал, что ему это как-то начинало вредить; да и признался: "Больно уж холодно мне стало. Так от меня пар и шел, как в доброй русской бане".
пьяницей, что не удивительно, судя по его беспрерывно сонной физиономии.
Минутами, когда он задумывался, у него взгляд был гениальный.
Одно время он был страшный игрок. Сам мне признался, что единственный разительный был у него порок, и что он по тех пор не был покоен, покуда не проиграл все до последнего и стал жить службой и сочинениями.
Мать и брата своего содержал до конца их жизни, но скрыто <...>
Трудно было быть беспритворнее оригиналом, как был Крылов, ибо все пробы он на себе делал. Живучи в деревне у г-фа Татищева, с кем он был в тесной дружбе, он вздумал посмотреть, каков был Адам, в первобытном его создании, хотя (при всей моей любви к Крылову) не могу себе представить, чтобы создатель подобного ему создал моделью рода человеческого. Однако пришло ему это на ум и, покуда ездили Татищевы в другую деревню, он отпустил волосы, ногти на руках и ногах и, наконец, в большие жары стал ходить in naturalibus. He ожидая скорого их возвращения из Курской деревни, он шел по аллее с книгой в руках, углубившись в чтение и в вышеупомянутом туалете. Услышавши шум кареты, он узнал Татищева экипаж. Опрометью побежал он домой; дамы кричали: "Kriloff est fou, ah! mon dieu, il est fon!" {Крылов с ума сошел, а! боже мой, он сумасшедший! } и все были в отчаянии. Он только успел добежать до своей комнаты, как Татищев к нему вбежал, спрашивая "Что с тобою, братец?" - "Ничего, ничего; вели твоему парикмахеру поскорее меня обрить, обстричь и ногти обрезать. Я только хотел попробовать, как был Адам". Татищев долго хохотал и, рассказывая, признавался, что он редко встречал страшнее (т. е. дурнотой) этого зрелища. Надобно думать, что Адам покрасивее его был 6.
Крылов, будучи секретарем при князе Голицыне в Риге, когда тот был там генерал-губернатором, ужасно смеялся и не терпел тамошних немцев, а разгул женского пола тамошнего не выносил.
Один раз пришли сказать князю, что Крылов так ленив, что решительно только спит все время и имеет привычку до рубашки все с себя снимать. Князь вечером неожиданно к нему пришел. Крылов, услыша Князевы шаги, спросонья вскочил in naturalibus и прямо сел к конторке. Князь, увидя его, не мог удержаться от смеху и сказал: "Вот люблю Крылова, вечно за своим делом, жаль только, слишком легко одет". Он сам мне рассказывал 7.
Крылов 14 декабря пошел на площадь к самым бунтовщикам, так что ему голоса из каре закричали: "Иван Андреевич, уходите, пожалуйста, скорей". И когда он воротился в батюшкин дом, его спросили, зачем он туда зашел, он отвечал: "Хотел взглянуть, какие рожи у бунтовщиков. Да не хороши, нечего сказать" 8.
"Эдипа" Озерова. Гнедич был Эдип и, натурально, был превосходен. Полиник был мой брат Алексей. Я же была Антигона, и, так как в это время меня учил декламации мой возлюбленнейший Гнедич, который в то же время занялся и знаменитой нашей трагической актрисой Екатериной Семеновной Семеновой, мне удалось схватить не только ее декламацию, но даже и орган ее, так что Гнедич пришел в восторг, но увы! Конец не соответствовал началу. Несчастная и жалкая моя природа не могла выдержать превосходной игры Гнедича: при каждой репетиции, при конце каждой не плакала я, а рыдала. Даже у брата моего восемнадцатилетнего лились слезы, как у женщины. После четвертой репетиции я слегла так, что и не досталось даже попраздновать рождение дражайшей моей матери (которую Гнедич любил до безумия). Крылов также любил страстно матушку мою. Они оба не раз играли комедии для ее рождения. Крылов был превосходный комик9.
Крылов и Гнедич, искреннейшие мои друзья и благодетели, занимались премного мною; были замечательны своею дурнотою; оба высокие: первый толстый, обрюзглый, второй сухой, бледный, кривой, с исшитым от воспы лицом; но зато души и умы были превосходные. Гнедича батюшка прозвал ходячая душа. Крылов и Гнедич прогнили неразрывными друзьями.
Гнедич был немного чванлив.
Батюшка ежегодно два раза делал сюрпризы для матушки: в день ее рождения и в именины. Один раз затеяли чудные шарады, приготовленные: одна была Русская Баллада. балом, Жуковский исчез, что всех смутило, но все-таки продолжали bal masque {Бал-маскарад } в прелестных костюмах. Потом это было прелестно. Собрали красивейших из дам и девушек и представили la toilette de Venus {Туалет Венеры (фр.).}. Наконец подошло целое шарады: Баллада. 10
Фигурировали обыкновенно в шарадах и картинах Крылов, Гнедич, Жуковский, Муравьев, кн. Сергий Трубецкой, кн. Голицын (которого на смех прозвали le Marquis de Galitz) {Маркиз Голицын (фр.).}, Мейендорфы, Борхи, Полторацкие; потом Пушкин; еще позднее гр. В. Н. Панин (который необычайно был мил во всех играх). Qui l'aurait cru? {Кто бы мог подумать? (фр.).}
(фр.).} всегда было, и заметить было невозможно.
Как мил и приятен был умом и наружностью граф Сперанский. Тронутый по возвращении своем батюшкиным обращением с ним и особенно узнавши все действия его, был чрезвычайно дружествен с ним. Сперанский читал басни Крылова не хуже самого автора. Заметно было, как постепенно Крылов приходил в восторг.
ИЗ "ПРИМЕЧАНИЙ К БАСНЯМ И. А. КРЫЛОВА"
"Ягненок". Сестре Анете 1.
"Соловьи". Для батюшки Алек<сея> Николаевича Оленина 2.
"Рыбьи пляски". Во время графа Аракчеева. Когда он сначала написал эту басшо, было написано вместо последних 4-х стихов:
Тут Лев изволил
В грудь лизнуть,
В дальнейший путь!
Ему приказало было переделать эдак 3.
"Прихожанин". На эпиграмму к. Вяземского.
Я осмелилась раз, еще в юных летах, замети гь И. А. Крылову, зачем он выбрал такой род стихотворений. Отвечал он мне: