А. О. СМИРНОВА-РОССЕТ
ИЗ "АВТОБИОГРАФИИ"
Эта женщина <вел. кн. Елена Павловна> счастлива только тогда, когда она может кого-нибудь унизить; она решила, что должна забавлять государя, так как императрица умеет якобы только танцевать сама и заставлять других танцевать. Она придумала костюмированный бал и присудила мне роль шутихи. Я должна была войти, приплясывая и созывая свою свиту. На репетиции в утреннем платье я никак не могла показать образчик своего уменья. Она послала ко мне великого кпязя, бедного великого князя, который умолял меня пойти ей навстречу. Я просила ей передать, чтобы она была спокойна, что в костюме и под румянами я справлюсь со своей ролью. Между тем я вызвала театрального костюмера с рисунками и смастерила себе костюм с зубцами, - желтыми и красными, н фригийской шапочкой; все это с бубенцами, белокурым париком и красными башмаками на каблуках. Войдя бегом, я стала говорить глупости о безумии, о той радости, которое оно доставляет, и позвала свою свиту: все белокурые в голубых туалетах, они исполнили танец под музыку Глюка. Когда я входила, императрица сказала: "Кто это и что это? Боже, да это Черненькая". "Да, это я, в. в.". - Но посмотрите, что было дальше и вызвало лишь легкую усмешку. Поэт Крылов, Юсупов и длинный Панин в трико с венками роз на головах были ужасны, и я не думала, что мужчины могут позволить делать над собой такие бессмысленные глупости; я слышала, что граф Нессельрод был возмущен, что ему предложили принять в этом участие 1. <...>'
жареный поросенок или под хреном. Разговор был оживленный. Раз говорили о щедрости к нищим. Крылов утверждал, что подаяние не есть знак сострадания, а просто дело эгоизма. Жуковский противоречил2. <...>
3. Он играл на первой скрипке. Тогда давали концерты в Певческой школе. В первом ряду сидели - граф Нессельрод, который от восторга все поправлял свои очки и мигал соседу, князю Иллариону Васильевичу Васильчикову, потом сидел генерал Шуберт, искусный скрипач и математик. Все математики любят музыку. Это весьма естественно, потому что музыка есть созвучие цифр. Во втором ряду сидела я и Карл Брюллов. Когда раз пели великолепный "Тебя, бога, хвалим", который кончается троекратным повторением "аминь", Брюллов встал и сказал мне: "Посмотрите, ажио пот выступил на лбу". Вот какая тайная связь менаду искусствами! Когда четыре брата Миллеры приехали в Петербург, восхищению не было конца. Они дали восемь концертов в Певческой капелле, играли самые трудпые концерты Бетховена. Никогда не били такт, а только смотрели друг на друга и всегда играли в tempo. Казалось, что был один колоссальный смычок. После обедни в большой церкви в Зимнем дворце, где пели певчие, начиналось пение. Я ездила на эти концерты. Это был праздник наших ушей. Илларион Васильевич Васильчиков говорил: "Важные, чудесные квартеты Бетховена, а я все-таки более люблю скромные квартеты старичка Боккерини. Помнишь, Иван Андреевич, как мы с тобой играли их до поздней ночи?" 4