Е. А. КАРЛГОФ
ИЗ ЗАПИСОК "ЖИЗНЬ ПРОЖИТЬ - НЕ ПОЛЕ ПЕРЕЙТИ"
28 января 1836 года осталось памятным днем моей жизни. Я с самого детства благоговела перед литературными знаменитостями. Вышедши замуж, я познакомилась с некоторыми литераторами, но самых знаменитых еще не видела. Мой муж, который со всеми ними был близок и который находил величайшее наслаждение исполнять мои желания, обещал мне познакомить меня с ними со всеми. Приезд в Петербург партизана Давыдова, давнишнего знакомого моего мужа, дал повод сделать обед в его честь и пригласить всю литературную аристократию, которую мой муж встречал каждую субботу у Жуковского. Когда он сказал мне об этом обеде, то я пришла в неописанный восторг. Несколько дней оставалось еще до этого обеда, и я была им так занята, что каждую ночь видела его во сне с разными подробностями и изменениями.
Наконец наступил нетерпеливо ожидаемый день. Я встала рано поутру, хлопотала, заботливо все приготовляла, придумывала, как бы устроить все в лучшем виде для принятия дорогих гостей. Оделась с большим тщанием и в 4 часа вышла в гостиную. Первый приехал Крылов. Он был чрезвычайно рассеян и до того забывал физиономии, что перепутывал своих знакомых (разумеется, не ближних), и взял привычку всех приветствовать словами: "Как я давно не имел удовольствия вас видеть". Он и ко мне подошел с этою фразой, хотя видел меня в первый раз отроду, но потом спохватился и, чтобы загладить свою неловкость, наговорил мне много милого и любезного. Впоследствии мы гак дружески сошлись с ним, что в отношении нас он имел память сердца и никогда не забывал ни наших приглашений, ни наших разговоров и доказал нам во многих случаях свою искреннюю приязнь <...>
Великою потерей для России начался 1837 год. Не стало Пушкина. 28 января, в тот самый день, когда прошлого года у нас был такой веселый обед, на котором я в первый раз увидела Пушкина, он был смертельно ранен. Скоро разнесся по городу слух об ужасном событии. Скорбь была общая <...>
1 февраля, в 10 часов утра, мы поехали в Адмиралтейский собор; в билете было назначено там отпевание, но вышло, что тело Пушкина перенесли в Конюшенную церковь. Отчего произошла эта перемена, я не знаю. Вся Конюшенная площадь была покрыта народом и экипажами. Хотя в церковь пускали только по билетам, но, несмотря на это, была давка. Там находилось множество придворных в парадных мундирах, много членов дипломатического корпуса, некоторые посланники, все находившиеся в Петербурге литераторы, артисты, актеры <...> Я думала, что у гроба Пушкина должны проливаться слезы, раздаваться рыдания, что на всех лицах изображено будет отчаяние... Каково же было мое удивление, когда я увидела совершенно придворные похороны... спокойные, приличные физиономии, самое чинное безмолвие <...> Когда после отпевания начали прощаться, я видела, как седая голова Крылова склонилась над молодой главой усопшего и два народные поэта соприкоснулись в последний раз на земле 1. Гроб заколотили, поставили в сарай и на другой день отвезли в деревню <...>
7 ноября (1837 г.> у нас был обед, на котором присутствовали Крылов, Кукольник, К. Брюллов, барон Розен, барон Зебах, Н. Полевой и многие другие. Посреди оживленного застольного разговора муж мой взял Крылова за руку и сказал, что имеет до него просьбу. Тот отвечал, что непременно исполнит ее, если это только в его воле. "Так вы будете у нас обедать второго февраля?" Крылов немного задумался, наконец смекнул, в чем дело, поблагодарил моего мужа и обещал быть у нас 2 февраля. Мы тут же пригласили на этот день всех присутствующих. 2 февраля день рождения Крылова, и в этот год должно было исполниться пятидесятилетие литературной его деятельности <...>
В январе мы начали уже помышлять об обеде, который хотели дать у себя в день рождения Ивана Андреевича, по его любезному обещанию подарить нам этот день. Мы часто говорили с мужем об этом обеде, начали даже делать список тех, кого хотели пригласить, как в одно прекрасное утро приехал к нам наш искренний приятель Василий Дмитриевич Комовский, правитель канцелярии министра народного просвещения по его поручению. Я упоминала выше о том, как Крылов дал слово моему мужу обедать у нас 2 февраля. Но Кукольник с Булгариным и Гречем возымели мысль устроить Ивану Андреевичу публичный обед. Уваров стороной узнал об этом и спрашивал Комовского, не слышал ли он, что именно затевается. Тот отвечал, что еще в ноябре, у нас на обеде, Крылов при нем обещал праздновать день своего рождения у нас.
- Так поезжайте же к ***, - сказал министр, - попросите его ко мне, чтобы он сам рассказал мне все, как это происходило.
этого возразить. Уваров предложил моему мужу, вместе с В. А. Жуковским, Плетневым, князем Одоевским, учредить род комитета под председательством Оленина, друга Крылова, и постараться устроить праздник как можно торжественнее. Господа эти каждый день собирались у Оленина, князь Одоевский и мой муж приняли на себя все хлопоты и находились целые дни в разъездах 2 можно было придумать тонкого, роскошного и вместе соответствующего гастрономическим вкусам Крылова.