Иван Крылов: Сочинитель в прихожей

СОЧИНИТЕЛЬ В ПРИХОЖЕЙ
Комедия в трех действиях

Действие в прихожей комнате дома г-жи Новомодовой.

Оба входят на театр. Рифмохват несет в руке тетрадь, а в другой письмо; Андрей идет перед ним.

Да вить у меня в письме имя его сиятельства поставлено, — так оно всякому графу пригодится.

Однако ж, сударь, ежели бы вам удалось поднести моему барину, так вы бы ужесть много выиграли!

Я было сперва надеялся иметь честь поднести ему мое сочинение, но как вы мне говорите, что он так неприступен, то уже, против воли моей, начинаю несколько сомневаться.

Правда, он неприступен; однако ж есть путь, которым до него дойти можно. Он влюблен в госпожу Новомодову; госпожа Новомодова во всем слушает свою горничную Дарью, а Дашиным любовником имею честь быть я.

Вы, сударь, я думаю, не откажетесь поговорить обо мне?

О сударь! должность христианина есть помогать своему ближнему. Я, сударь, вить сам печатному-та немного маракую и знаю, что блажен человек, аще и скоты милует, а вы мне с первого взгляда понравились.

О сударь! вы не поверите, как он вас полюбит, когда узнает в подробность. Он сам до стихотворства превеликий охотник и притом проказник превеликий. Однако ж мне надобно многое кое о чем вас уведомить, а сидя гораздо способнее, — так милости прошу садиться.

Андрей берет стул, который во всей комнате один находится.
Рифмохват думает, что то для него, кланяется Андрею и хочет у него
принять стул, но тот, ставя, садится сам.

Он, сударь, выбирает из многих книг, что ему полюбится, и у него из того выходит всегда добрая книга; и вить зато, сударь, ученый человек!

Так я и не ошибся, выхваляя его Достоинства! Признаться, я боялся, не почел бы он лестию.

О! нет, сударь, не опасайтесь! Как бы его ни хвалили, так он, верно, не поставит то в ошибку. Но позвольте мне посмотреть ваше письмо.

«Сиятельнейший граф»... Ах, вот это нехорошо! нет ли...

Ах, да вить письмо то белое, и должно будет его переписывать... (особо) и уже в тринадцатый раз... Да что вам тут не поправилось?

Да вы, сударь, немного неучтиво поставили... сиятельнейший граф... это неотменно надобно переменить.

Эх, сударь, не мешает. Вить вы знаете, что этих господ а особливо в глаза, всегда больше ценить надобно, нежели чего они стоят.

И, кстати ли, сударь: этим-то их братью и подстреливают! Я, сударь, бывши отпущен от господина с пачпортом, служил здесь одной барыне, у которой был брат знатным человеком, так ей и частехонько подписывали: ее превосходительству... Однако ж, впрочем, как изволите. Посмотрим, сударь, сочинение. (Андрей кладет оное на колени, и когда указывает на что, то Рифмохват наклоняется, чтобы рассмотреть, а Андрей издали смотрит.) Это, сударь, что?

О! я еще очень скромен, ежели скажу, что оно прекрасно.

А это? это всех лучшее и возводящее пиесу на верх славы, где неотменно мозоли наколотят, хлопая в ладоши... это явление... пожалуйте, сударь... которое бишь это явление?

Как, сударь, и все явление? вот это нехорошо! Мой барин, верно, ни одному не поверит; вить, между нами сказано, он, сударь, атеист. Пожалуйте, назовите лучше, вместо явлений, главами: ему и читать веселее, да и понятнее будет.

Смотрите же, как это далеко; тогда еще и егерей за каретами не ставили, а нонче свет стал просвещеннее.

Нет, сударь, это ее служанка Дарья. Я об вас поговорю. Однако позвольте нам остаться. Вы знаете, что между людей таких, как мы, всегда имеются тайности. Пожалуйте сюда.

Тут, сударь, прямо на парадное крыльцо. Нет, ничего, вить нынче мороз не в десять градусов... или, вышедши в двери, направо в темные сени... постойте хоть там немного... однако же, сударь, лучше на крыльцо-то: оно очень широко.

Боярыня приказала благодарить графа за тафту и за бюро и приказала сказать, что она сегодни графа не увидит. Да с кем ты разговаривал?

Это мой приятель, стихотворец. Он хочет поднести графу явления его выдумки... так я тебя хочу употребить предстательницею.

Его зовут... его зовут... да вить это все равно... его зовут стихотворцем.

Да до имя-то мне что за нужда? Однако поговорим о нашем деле. Вить мой уж барин начинает ревновать к твоей госпоже. Сии недопуски так ему кружат голову, что они иногда и нас задевают; так поговори-тко твоей госпоже, чтоб она хоть над нами сжалилась. Знаешь ли, Дарья, у нас какой обычай: коли который день не посчастливилось барину в любовницах, так он вечером нам то...

Бедные! так вы-таки, я чаю, нередко биты бываете?

Что ты бредишь, Андрей, и за кого ты барыню-то мою почитаешь? Знаешь ли, что она дама благородная, так кстати ли, чтобы она деньгами брала? Да и, по совести сказать, мы от графа ни полушки не видим!

Поверю; однакож, Дарьюшка, вить перстни да серьги — те ж деньги; а к твоей-то барыне от графа нередко летят тафты, атласы, часы и еще кое-что, так, нечего сказать, эдакие бессеребренницы выведут на свежу воду!

Так ты думаешь, что графу дорого стоит его любовь?

Да всякое свиданье стоит ему нового векселя.

Однако ж, вить ты знаешь, что он женится на барыне?

Ха! ха! ха! а я на тебе. Какая ж это будет добрая пара! Твоя госпожа и мой барин, кажется, друг для друга родились. Твоя госпожа самая модная кокетка, влюбившаяся в себя, а мой барин вложил себе в голову... (увидя подходящего графа) четыре банки французской помады.

Я говорю, ваше сиятельство, что вы, желая показаться прекраснейшим госпоже Новомодовой, вложили себе в голову четыре банки французской помады.

Ха! ха! ха! вот прекрасно сказано: вложить в голову французской помады! это новый термин и совершенно щегольской. Знаешь ли ты, мой друг, что я его введу в употребление? Как это остро! и эти низкие твари так счастливы на выдумки! ей-ей, и я лучше этого ничего не выдумывал! Как же это прекрасно, когда, вместо чтоб сказать: у него намазана голова французскою помадою, будут говорить: у него в голову накладена французская помада, — бесподобно! Обойми меня, мой друг! Ты не поверишь, Дарья, как мне хочется ввести в наш язык свои модные слова; и для того-то я с месяц думаю, как переиначить слово пудра.

Это, сударь, не так-то тяжело — например: каково бы это было, если бы я вам сказала: граф, у тебя ужесть как голова набита пылью?

Точно так!.. и ты, право, можешь быть учительницею модных слов. Но кстати о головах с пылью: когда я увижу твою госпожу?

Так-таки, — и это вечно! Да что ж препятствует?

Это значит: головная болезнь, которая ей препятствует говорить и употреблять зрение.

Прекрасно! это делает ее совершенною. Да вить ты знаешь, что мне нет нужды до ее головы, пусть не глядит она на меня; по крайней мере я на нее буду глядеть. Однако ж, каковы показались ей тафта и бюро?

Она ими очень довольна, и хотя на тафте есть пятнышка с четыре, а от бюро одна штучка отклеилась, однако ж это все ничего не стоит.

А, плутовка! как же ты сказала, что у твоей барыни мигрень и ей нельзя глядеть, а я лишь теперь прислал к ней тафту и бюро!

Э... сударь... мигрень... мигрень... почем я знаю! Вить он у меня не бывал! может быть, с ним на вас глядеть нельзя, а на пятнышки и на дерево можно!

Шалунья! Да коли ей можно на дерево глядеть, для чего ж на меня не можно? Поди скажи ей, что я дожидаюсь!

Осмотри меня, Андрей, не нужно ли где поправить.

Нет, ваше сиятельство, все в порядке, только бы голову немножко... позвольте мне.

Нет, нет, не трогай, лишь пуще испортишь. Но был ли ты сегодни на почте? Ты знаешь, что мне нужно дядино письмо о разделе моих деревень; родня госпожи Новомодовой не дозволяет ей за меня выходить, пока я не получу совершенного права на свою часть; а я хочу на нынешних же днях жениться. И так, видишь ли, глупая голова, что мне письмо нужно!

Какой негодяй! А я говорю тебе, что мне без него обойтись нельзя.

Да не прикажете ли разве мне написать, ваше сиятельство? А на почте точно нет.

Ну, так слышишь ли, глупец, чтоб оно было завтра неотменно принесено, а я между тем удостоверюсь в своих подозрениях. Знаешь ли, Андрей, я начинаю подозревать в неверности мою любовницу...

Да почему ж, ваше сиятельство? Она, мне кажется, барыня постоянная...

Правда, правда, постоянная в нынешнем свете. А ты знаешь ли, мой друг, что значит постоянная женщина нынешнего света?

Это женщина, которая не более имеет вдруг, как по одному любовнику, и любит его до новой перемены; а мне бы и этого не хотелось. В Новомодовой, признаться, я в любви люблю старинный вкус и не люблю таких частых перемен, а особливо с жениной стороны; ты же знаешь, сколь много ныне болванчиков...

И, сударь, госпожа Новомодова — барыня честная; и она вместо всех их одними вами довольна будет; это я собственноустно слышал от ее Дарьи, девки также постоянной, но которой мои взоры потрафили в самое сердце.

Впрочем, признаться, желал бы я быть без рогов и для того, чтоб быть одиноким в своем роде. Ты не поверишь, Андрей, как я люблю от других отличаться!

О! вашему сиятельству в этом не за что на себя жаловаться, и коли мне не поверите, то спросите только у своих заимодавцев: они ваше сиятельство в тысяче добрых плательщиков узнают.

И для того-то видный человек нигде не может затеряться. Однако плутовка Дарья шутит: не думает ли она, что я ее стану дожидаться; а мне крайняя надобность ехать к бриллиантщику! Знаешь ли, Андрей, что я своей невесте делаю бриллиантов на 20 000 и подарю их ей прежде свадьбы... Как ты думаешь?

Да, так и должно: вить вашему сиятельству неприлично взять за себя невесту с малым приданым.

Прекрасно! Ты так судишь, как философ. Только мне чудно, что я ее ужесть как много дарю, а из того все у нее ничего не вижу.

Как ничего, ваше сиятельство? Она содержит трех постельных собачек.

И того нет: только одна. Но вот и моя красавица!

В сию минуту лечу к бриллиантщику. А тебя позволь, душа моя, за такую хорошую ведомость поцеловать в щечку.

Ну, ну, без обиняков; или ты думаешь, что, любя твою барыню, тебя поцеловать не можно? вздор, голубушка; а мы-таки поцелуемся. (Хочет ее поцеловать, а Андрей подставляет ему над щекою Дарьи свою руку, которую граф с восхищением целует.) Как, бездельник!

Ха, ха, ха! какая пустота! Так ты думаешь, мой друг, что ты в праве...

Виноват, ваше сиятельство, ни справа, ни слева не люблю, коли кто ее целует. Я ж надеюсь, что вы, после свадьбы с ее барыней, позволите и нам свою сыграть; а ваше сиятельство так милостивы, так щедры...

На же, вот тебе во утешение; но поди за мною, мне неотменно нужно и в сию же минуту ехать к бриллиантщику.

Вот так-то наши помахивают, Дарья! Барин у меня ручку поцеловал, да мне же империальчик пожаловал: не завидный ли я гусь!

Нечего, благодатный домик будет, когда граф на барыне женится. Мне кажется, они в три дни все оборотят вверх дном... но что же нужды? Пусть себе мотают, а нам с Андреем поживка; по пословице: орлы дерутся, а молодцам перья... Да что это за человек? ба! это тот стихотворец. Как же он рассержен! Однако не лучше ли от него убраться? Эти господа, осердившись на бешеную собаку, ради всех здоровых людей перекусать.

Дарья и Рифмохват (входит на театр с измятою тетрадью и в отчаянии).

Эдакая дьявольщина, ну, что ты будешь делать, все измято... перековеркано, никуды-то не годится...

Да вот, сударыня, имел желание поднести его сиятельству графу книгу моего сочинения, и увидел я его бегущего к своей карете: я поклонился, однако же он не догадался и сел в карету, а я был так неосторожен, что, протягивая к нему руку с сею тетрадью, уронил ее под колесо — и оно все ее перемяло... Ну, вот такая досада, что лучше бы это проклятое колесо мне по животу переехало!

Ах, сударыня, как вы меня одолжите! (Особо.) Какая это услужливая девица, и, ах! я в нее влюбился. (Дарье.) Вы ее выутюжите, сударыня?

Это ничего не стоит, я буду в сей же час утюжить свои косынки, так вместе...

Я влюбился, и прямо по-стихотворчески: воображением. (Дарье.) Я, сударыня...

Я слышала, что вы, господа стихотворцы, никого в свете, кроме себя, не любите.

Я-таки никого и не любил; но, увидевши тебя, твой образ стал поселен в моем сердце.

Как вы суровы! А я клянусь, что я вас вечно любить буду.

Это, сударыня, такие ж прекрасные женщины, как вы; они наставляют меня в моих сочинениях.

А, сударь! Да не для того ль и меня вы полюбили, что от меня надеетесь наставления? Так уверяю вас, что я грамоте почти не знаю и, сказать чистосердечно, утюжить ваши измятые сочинения я в состоянии, а поправлять их ни с которой стороны не возьмусь.

Какая невинность! Какая простота! Какие прелести! Вот прямо женщина золотого века! (Дарье.) Мне, сударыня, ничего этого не надобно.

И, подлинно, сударь? О! так вы имеете право меня любить; но только, сударь, вы не знаете, сколь я разборчива в рассуждении чести!

А я, сударь, за вас замуж выйду, так у нас и ни в чем нет спора. Однако позвольте мне вам услужить: я пойду отнесу вашу тетрадь.

Э, сударь, я позабыла было вам сказать: молчите до времени про нашу любовь; у вас есть соперник, который может все наши намерения испортить.

Так хорошо одета, так прекрасно говорит и так прелестна! кому иному быть, как не воспитаннице этой госпожи, а может быть, и боле... О! да кабы сбылось то, что я думаю, так я бы нашел и в графе и в его любовнице счастье; я и нонче таки пишу довольно хлесткие сатиры, а под покровительством графа я бы так начал петь, чтобы и сам чорт побоялся со мною встретиться!

Граф Дубовой.
Госпожа Новомодова,	его любовница.
Рифмохват	сочинитель.
Андрей,	егерь графа.
Дарья,	служанка г-жи Новомодовой.